О, Боже мой, за что мне это, -- пульсировала мысль в голове Ими Айдзё, возвращавшегося после уроков в свою комнату. Подмышкой у юного педагога была зажата толстая пачка тетрадей с сочинениями на тему "Как я провёл лето". Поскольку пачка была тяжёлая, рука филолога костлявая, а путь от аудитории до обиталища неблизким, нести всю эту макулатуру Ими изрядно устал. К тому же, обожаемый 2-С класс старшей школы пошатнул его нервную систему, пожалуй, на неделю вперёд. Однажды я их убью, и суд меня оправдает, -- хмуро философствовал сэнсэй. А теперь ещё проверять сочинения этих недотёп из 3-А. Такое ощущение, что чем моложе поколение, тем меньше в его представителей заложено мозгов. И если эта закономерность будет двигаться в этом направлении и дальше, то Ими предпочёл бы умереть до года, этак, 2025-го, иначе его чувство прекрасного будет безжалостно растоптано стадом имбецилов. За прошедшие две с небольшим недели Ими успел узнать от них, что Земля вращается вокруг Луны, "Как важно быть серьёзным" написал Шекспир, а Наполеон -- это торт. Открытия которые, вероятно, ожидали его в сочинениях, повергали Ими в благоговейный ужас.
Другой трагедией Академии Кросс было то, что она была безграничной и безлюдной. Во всяком случае, Ими не уставал терять себя в бесчисленных коридорах и закоулках, а встретить иную живую душу, чем его ученики и непосредственный начальник, ему ещё ни разу не довелось. Вся эта помпезная атмосфера Академии вкупе с изматывающими занятиями и тотальным одиночеством давили на Ими с силой N-ного количества атмосфер. И единственным островком спокойствия доселе оставалась его комнатушка с видом на парк, в котором было тихо день и ночь. Выходить туда аутичный педагог не стремился, а вот наслаждаться свежим ветерком в окне, сидя с книжкой в глубоком мягком кресле, было высшим благом, которое он смог снискать себе в Академии. В эти минуты единения с возвышенной литературой Ими не чувствовал себя одиноким, и измученная душа его отдыхала, набираясь сил для грядущего дня и нового сражения с учениками.
I am waiting for a train, that will take me far away, -- начал напевать про себя (боясь эха под сводами коридора) Ими. И когда эхо принесло ему иной мотив, тот был весьма поражён.
Объектом звука оказалось... Э... Тело, одетое в какой-то (по понятиям застёгнутого на все пуговицы Ими) хлам, да к тому же явно нетрезвое. Тело двигалось спиной (если это действительно была спина), зигзагами, и орало, вернее извергало (лица и иже с ними не было видно, что затрудняло определение точки исхода звука) заезженный мотивчик, наполняя неровными нотами всё пространство коридора, отражаясь от стен и сводов и окутывая Ими звуковой волной силой равной небольшому цунами.
Ими замер в замешательстве посреди коридора. Что это, откуда оно тут взялось и какое вообще право имеет находится в таком виде, в таком месте, в такое время? Размышляя в таком ключе, Ими не заметил, как тело оказалось в опасной близости от него, явно об этом не зная. Да и Ими был слишком шокирован, чтобы что-то предпринять. Последствия оказались фатальными.

Сказать, что Ими был поражён -- не сказать ничего. Сказать, что он был в бешенстве, тоже будет не вполне верно, потому как бешенство Ими обычно проявлялось в разрушении всего, что находилось от учителя на расстоянии вытянутой руки. Пожалуй, то гремучей смеси эмоций, которые бушевали в душе несчастного интеллигента ещё не имеет названия, во всяком случае, в нормированной речи.
Вид Ими являл собой тоже жалкий. Тетради рассыпались по полу, очки съехали на бок, так что одним глазом филолог смотрел аккурат поверх стекла. И взгляд его был, мягко выражаясь, не самым внушительным. Да ещё и длинная чёлка решила влезть в рот, так что Ими приходилось то и дело её сдувать, что тоже не добавляло ему авторитетности. Да ещё в копчике начала пульсировать навязчивая боль от удара, без которой не обходится встреча костей с каменным полом.
Мысли в голове у Ими решили поиграть в чехарду. На возмущение поведением Тела наплыл шок, вызванный его внешним видом, а когда Тело заговорило, Ими вообще содрогнулся в немом ужасе. "Маньяк". -- неутешительно для себя заключил он. -- "Сейчас меня начнут убивать, и я не смогу спросить у охраны как он вообще сюда попал. Нет, Ими, ты не можешь всё так оставить: ты учитель, ты несёшь ответственность за учеников и не можешь допустить, чтобы они попали в лапы этому психу. Хотя, неизвестно ещё, кто кого первым со свету сживёт. Но в любом случае, не может остаться без внимания подобная безалаберность охраны. Так, Ими, спокойно, ты умён, рассудителен и, в отличие от этого элемента, не обкурен травой. Ведь говорила тебе мама, всегда ночи с собой газовый баллончик на случай. Вот тебе, наконец, и случай. А ты молодец, его оставил в комнату. Правильно, зачем тебе в элитной академии, она же древняя, престижная, тут даже привидения с полтергейстами вежливые и обходительные. Так, молчи, презренный. Сейчас ты применишь гениальный обманный манёвр и свалишь отсюда в ужасе. Нет, просто свалишь. Гордо и с достоинством. В ужасе."
-- А, вы знаете, я баллончик... Ой, э, семки в комнате забыл. Так что, если вы, э, не против, я сейчас за ними сбегаю и тут же, э, вам, э, принесу. -- Ими предпринял неудачную попытку встать. -- И не надо спрашивать, как я узнаю, где вас искать, я, э, узнаю, в общем...
"Аматэрасу и нэкомими, что я несу? Теперь подумает, что я тоже того. Мама, надеюсь, ты как раз чихнула и не видишь этого позора."

Учитель во все глаза таращился на невиданное чудо-юдо, но первичное потрясение начало отступать, хоть мысли до сих пор не желали оформляться в предложения.
- Я ими... - И Ими рефлекторно поправил очки на носу, - ими бью хорошо.
"Мама дорогая, что же я несу!" И тут с Айдзё окончательно спал покров шока, и он вскочил на ноги. То есть, не вскочил, конечно, педагогам не пристало прыгать, как кузнечики, но Ими весьма бодренько и без помощи рук поднялся на ноги, оставив тетрадки учеников лежать на полу в благоговейном трепете пред великим сэнсэем, восставшим против нежданной опасности.
- Извините, конечно, но вы, молодой человек, собственно, кем будете? Я имею в виду, это крыло преподавателей, а вы, ну, как-то молодовато... Нет такого слова, да? В общем, вы кто такой, любезный? И почему позволяете себе шуметь в коридоре?
Ими ещё очень хотелось добавить про внешний вид, поведение и субординацию, но решил не усугублять своё положение, которое, совершенно очевидно, было плачевным, поскольку человек находящийся в состоянии, подобном присущему Телу, не видит грани между добром и злом и редко замечает, как попал из одного места в другое, и уж тем более очень не сразу он вспомнит, почему у его ног валяется труп чинно одетого молодого человека, среди окровавленных тетрадок. "О чём ты, Ими, он же даже не вооружён!" Попытался образумить себя педагог, но какая-то частичка его измученной души сомневалась, что сиё создание побрезгует перегрызть учителю шею, если тот ненароком выведет его из себя. "Куда ж больше-то? Он ж и так не в себе." - угрюмо подумал Ими, напряжённо ожидая реакции незнакомца.

Ими нерешительно принял тетради и быстрым движением отправил их подмышку, как мама-утка прячет утят под крыло. Хотя синие волосы не добавили незнакомцу представительности, что-то новое в его манерах, в некоторой степени даже обходительное, заставило педагога успокоиться и посмотреть на странное существо с новой точки зрения. Из положения стоя, что, безусловно, действовало на нервы положительно. Возможно, этот юноша – бывший ученик, тогда подобное поведение поведение и понятно, и простительно: как же, перенервничал при встрече с любимыми педагогами. Что до внешнего вида, ну, что ж, так вызывающе в том возрасте Ими, конечно не одевался, но обтягивающие майки с вырезом и не менее обтягивающие джинсы с пряжкой на ремне размером с кулак в анамнезе ныне благопристойного педагога имелись. “Ими, ты просто кретин, – принялся рефлексировать филолог, – да, ты грохнулся на пол, когда в тебя врезалась масса живого веса, не уступающая твоей, но с кем не бывает? Жизнь на этом не кончается, и тебе вовсе не обязательно раздувать апокалипсическую трагедию каждый раз когда ты по собственной же глупости и претенциозности попадаешь в мало-мальски нелепую ситуацию; нервные клетки не восстанавливаются, друг мой. И, вообще, кто из вас стоит на высшей степени эволюции? Должен был по сторонам смотреть, оценивать обстановку, реагировать, отойти, чёрт возьми, у него с пути! А теперь обвинил юношу во всех смертных грехах и навесил на него омерзительнейшие ярлыки. Если бы он мог читать твои мысли, смертельно оскорбился бы, как тебе не стыдно, Айдзё, давай-ка, соберись и начинай извиняться”.Вздохнув и убедив себя в том, что он сам поставил себя в неловкое положение и надо срочно реабилитироваться, Ими прочистил гордо и представился.
– Ими Айдзё, преподаватель литературы. “Ими” иероглифами “смысл”, “Айдзё” иероглифами “любовь”.

Ими сразу же надулся, как мышь на крупу, и сложил руки на груди.
- Ваш каламбур не уместен. - Поучительным и обиженным голосом сообщил педагог. - Я всего лишь сказал вам, как пишется моё имя, чтобы избежать досадных недоразумений, а вы посмели сделать из формальной вежливости глупую шутку. А если бы мы жили в Штатах? Там, конечно, имена проще, но в них всё равно есть смысл. И вот, представьте, знакомитесь вы с человеком по имени Дик Блэк. Вы ведь не стали бы с ним забавляться, а ведь какая возможность! Человек по имени "чёрный член" - куда уж мне, скромному "смыслу любви" до него.
Ими снял очки и посмотрел на стёкла на просвет.
- Вот где, интересно, я умудряюсь линзу ляпать... - Пробубнил он и, достав из нагрудного кармана тряпочку для стёкол принялся вдумчиво протирать очки. - Да будьте вы хоть в маске аквалангиста или Бэтмена, хуже бы уже не стало, вы и так выглядите из ряда вон. Хэллоуин в этом году, что ли, рано? Кстати, не угодно? - и Ими протянул тряпочку собеседнику.
Всё-таки, личное личным, а о манерах забывать нельзя.